Мэтт спокойно посмотрел на него.

— Мой хороший друг, Бен Мирс, должен был сегодня связаться свами Но не связался, если верить вашей экономке.

— Да. Сегодня я никого не видел с двух часов дня.

— Сам я не сумел к нему дозвониться. Он ушел из больницывместе с моим врачом, Джеймсом Коди — с ним мне тоже не удалось связаться.Точно так же, как со Сьюзан Нортон, подругой Бена. Она сегодня ушла из домапосле обеда, пообещав родителям вернуться к пяти. Они волнуются.

Услышав это, Каллахэн подался вперед. Он был шапочно знакомс Биллом Нортоном, который однажды приходил к нему по поводу проблемы,касавшейся рабочих-католиков.

— Вы что-то подозреваете?

— Позвольте задать вам один вопрос, — сказал Мэтт. —Отнеситесь к нему со всей серьезностью и обдумайте, прежде, чем отвечать. Вы впоследнее время не замечали в городе ничего необычного?

Поначалу Каллахэну показалось, что этот человек ведет делопоистине очень осторожно, не желая спугнуть его тем, что у него на уме. Теперьсвященник был в этом почти уверен. Разбросанные как попало книги предполагалинечто совершенно вопиющее.

— Вампиры в Салимовом Уделе? — спросил он.

Каллахэн всегда думал, что те из страждущих, кто достаточномного вложил в жизнь — художники, музыканты, какой-нибудь плотник, чьи мыслизанимает недостроенный дом — иногда могут избежать той глубокой депрессии,какая следует за серьезной болезнью. Интерес в равной степени может относитьсяи к безобидному (или не очень) психозу, зародившемуся, возможно, до болезни.Некоторое время назад отцу Каллахэну пришлось беседовать с пожилым человеком поимени Хоррис — того положили в Медицинский центр Мэна с прогрессирующим ракомтолстого кишечника.

Несмотря на боль, которая должна была причинять ему немалыестрадания, Хоррис со множеством ясных подробностей побеседовал с Каллахэном осуществах с Урана, внедрившихся в каждое проявление американской жизни.«Сегодня парень, который заливает вам в бак бензин у Сонни Амоко — просто ДжоБлоу из Фолмута, — сказал священнику этот ясноглазый говорящий скелет. — Азавтра это уранец, который просто выглядит, как Джо Блоу. Он даже думает иразговаривает, как Джо Блоу, понимаете… потому что уранцы едят альфа-волны:чав, чав, чав!» По мнению Хорриса, он страдал вовсе не раком, а запущеннымслучаем лазерного отравления. Уранцы, встревоженные тем, что ему известно проих махинации, решили его убрать. Хоррис принял вызов и приготовился погибнуть вборьбе. Каллахэн не пытался разубедить Хорриса, оставив это желающим добра, нотуго соображающим родственникам. Каллахэн по собственному опыту знал, чтопсихоз, как и добрый глоток «Катти Сарк», может пойти очень и очень во благо.

Поэтому теперь он просто сложил руки и ждал продолжения.

Мэтт сказал:

— Честно говоря, продолжать трудно. Но, если по-вашему уменя из-за болезни развилось слабоумие, мне будет еще труднее.

Каллахэн, ошарашенный тем, что еще не успел додумать мысль,а Мэтт уже выразил ее словами, с большим трудом сохранил непроницаемое лицо,хотя если бы сквозь эту невозмутимость и пробилось бы какое-то чувство, то нетревога, а восхищение.

— Напротив, мне кажется, вы мыслите чрезвычайно ясно, —сказал он.

Мэтт вздохнул.

— Ясность мысли не предполагает здравого рассудка, что вампрекрасно известно. — Учитель подвинулся на постели, перераспределяя лежащиевокруг книги. — Если Господь существует, Он, должно быть, заставляет меняплатить пеню за жизнь, полную осторожного академизма — за отказ интеллектуальноступать на всякую почву, не снабженную примечаниями в трех экземплярах. Сейчас,во второй раз за день, я принужден делать дичайшее заявление, подкрепитькоторое совершенно нечем — нет ни намека на доказательства. Все, что я могусказать в защиту собственного здравого рассудка, это что мои заявления неслишком трудно доказать или опровергнуть, и что вы, надеюсь, сочтете ихдостаточно серьезными для того, чтобы проверить, пока не стало слишком поздно.— Мэтт издал смешок. — Пока не стало слишком поздно. Как звучит, а? Точь-в-точьтак писали в тридцатые годы дешевые журналы, верно?

— В жизни мелодрамы хоть отбавляй, — заметил Каллахэн,подумав, что, если оно так, на его долю в последнее время выпадало оченьнемного.

— Позвольте повторить вопрос: за прошлый уикэнд вы незаметили ничего — странного или необычного?

— Имеющего отношение к вампирам или же…

— Вообще.

Каллахэн подумал.

— Свалка закрыта, — наконец сказал он. — Правда, воротасломаны, так что я все равно туда проехал.

Он улыбнулся.

— Мне, в общем, нравится самому вывозить свой мусор насвалку. Это столь практично и смиренно, что можно на полную катушку предатьсясамым высокомерным фантазиям о бедном, но счастливом пролетариате. И ДадаРоджерса там тоже не оказалось.

— Что-нибудь еще?

— Ну… сегодня утром не пришли к мессе Крокетты, а миссисКрокетт, по-моему, ни разу не пропускала службу.

— Еще?

— Разумеется, бедная миссис Глик… Мэтт приподнялся на локте.

— Миссис Глик? Что — миссис Глик?

— Умерла.

— От чего?

— Полина Диккенс, похоже, думает, что от сердечногоприступа, — с некоторым сомнением ответил Каллахэн.

— Сегодня в Уделе умер еще кто-нибудь?

В обычных обстоятельствах вопрос был бы дурацким. Хотянаселение таких маленьких городков, как Салимов Удел, в основном состоит излюдей по жилых, смерти обычно не следуют одна за другой.

— Нет, — медленно проговорил Каллахэн. — Но смертность впоследнее время, конечно же, повысилась, правда? Майк Райерсон… Флойд Тиббитс…малыш Макдугаллов…

Мэтт устало кивнул.

— Странные смерти, — заметил он.

— Да. Но еще немного — и эти происшествия смогут послужитьдруг другу прикрытием. Еще несколько ночей, и, боюсь… боюсь…

— Давайте перестанем ходить вокруг да около, — предложилКаллахэн.

— Ладно. Вам не кажется, что умерших уже слишком много?

Он принялся от начала до конца рассказывать свою историю,вплетая привнесенные Беном, Сьюзан и Джимми дополнения и ничего не скрывая. Ктому времени, как Мэтт замолчал, ночной кошмар для Бена с Джимми кончился. Адля Сьюзан Нортон только начинался.

2